Синее-синее море, белый-белый пароход.
Ей показалось, что в дверь кто-то поцарапался. За дверью стоял бомж в живописных лохмотьях, изображающих мужскую куртку, обутый в разномастные кроссовки, который уже трое суток обитал на их лестничной площадке. Небритое лицо вдруг очень вежливо попросило: «Будьте так любезны, хозяюшка, подайте сирому и убогому стакан воды».
- Не буду любезна!- отрезала она и захлопнула дверь. Ага, прямо сейчас она будет подавать разным отбросам общества стаканы. Перебьется. Вон на улице дождь лупит уже сутки напролет, бесплатная вода падает с небес для сирых и убогих. А то получится как в байке: «Тетенька, дайте водички попить. А то так кушать хочется, что даже ночевать негде».
…Тупо смотрела в окно, ничего не видя перед собою. Хотя даже если бы и захотела что-нибудь разглядеть, вряд ли бы сумела за дождевыми потоками, стекающими по стеклу. «И разверзлись хляби небесные...»
Бесцельно прошлась по комнате. Зашла на кухню, потрогала чайник. Чайник был горячим. Опять зашла в комнату, машинально сняла трубку телефона. «У-у-у-у-у» - прогудела трубка в ухо. Положила ее на рычаг. Звонить было некому.
Включила телевизор. Убийства, насилие, мистика, секс – вечный телевизионный круг. Казалось, весь мир погряз в грехе и ужасе. Быть может, конец света, о неминуемости которого так много говорится в последнее время, уже наступил? Пришел плавно и незаметно, набирает силу, чтобы нанести последний решающий удар. «...Работники коммунальной службы, вскрыв дверь, обнаружили мумифицировавшиеся останки пожилой женщины. Видимо, женщина была в таком состоянии, что уже не могла выходить из квартиры. Рядом на столе обнаружен лист бумаги, на котором черточками отмечены последние ее дни. Всего 29 черточек...»
Выключила телевизор. Убрала верхний свет, включила настенное бра. Мягкий зеленоватый свет расселся по комнате, отчего она стала немного похожа на большой аквариум. Подошла опять к окну, чтобы задернуть шторы. Дождь притих, только накрапывал точки на стекло. Точки сливались в тяжелые капли, стекающие вниз. Ветер за окном временами громыхал железным откосом. «Ветер, ветер на всем белом свете». И она как ветер, одна на всем белом свете. 29 черточек.... Ее мать умерла в 70 лет. И мать матери, бабушка Валя, тоже в 70. Значит, так заложено генетически по их женской линии: жизненный срок отпущен в 70 лет. Срок... Как в тюрьме. Быть может, их отправляют на эту Землю именно отбывать срок: чем грешнее, тем дольше живешь? Поэтому хорошие, талантливые люди живут, как правило, совсем недолго? И надо радоваться этому факту, а не роптать. Ничего хорошего нет в том, чтобы отбывать этот земной срок – наказание за грехи. Жизнь людская – череда потерь, боли, разочарований и одиночества. До 70 ей оставалось ровно 29 лет.
В дверь позвонили. Как она и предполагала, за дверью стоял уже знакомый ей бомж. Как она и предполагала, он вежливо попросил у нее кусочек хлеба. «А то так кушать хочется» - простодушно пояснил он. «Что даже ночевать негде, - закончила она его мысль, - А чего же только хлеба? Может вам сразу кусочек торта подать? У вас сегодня случайно не день рождения?».
- Нет, - честно признался он, - день рождения у меня 14 ноября. Я скорпион по гороскопу. Мне бы хотя бы кусочек хлеба.
- А воды уже не надо?
- Хорошо бы и водички, - грустно вздохнул бомж.
- Что ж, входите, - распахнула она дверь, - Будет вам вода. Будет и хлеб. Будет и зрелище. А, вы ведь у нас скорпион, так кажется? Ну, тогда вам одним хлебом не обойтись. Скорпионам необходимо мясо. Вас как, домашний бифштекс устроит? Собственноручно приготовленный?
- Бифштекс – это хорошо, - счастливо улыбнулся бомж, переступая порог квартиры и прикрывая за собою дверь, - а если еще с картошечкой жареной, да под яйцом – вообще класс. Сто лет такого не едал. А горошек консервированный у вас найдется? Или фасоль? Это было бы вообще чудо!
- Да вы - гурман, я посмотрю, - усмехнулась она, - что ж, для вас, - сделала она ударение на последнем слове, - для вас найдется и горошек, и яйцо. Будет вам чудо.
... Он с аппетитом ел бифштекс с жареной картошкой, умело орудуя ножом и вилкой. Время от времени он насаживал на зубцы вилок несколько зеленых горошин и отправлял их в рот с таким видом, как будто то была икра красная лососевая. По ее категоричному настоянию перед тем, как сесть за стол он снял куртку, под которой оказалась довольно сносного вида водолазка, руки вымыл начисто мылом и щеткой, также тщательно отмыл лицо. Хотя оно по-прежнему оставалось небритым, все же чистым оно было не то, чтобы симпатичным, но вполне приемлемым.
Она сидела за кухонным столом напротив него, чуть пригубливая пила чай, если можно назвать чаем жидкость едва заметного зеленого оттенка без сахара.
- На диете? – понимающе улыбнулся бомж.
- Нет! – отрезала она, - Просто нет аппетита. – Ей не нужно было его понимание.
- Хороший вы человек, - подхалимничал бомж, отправив в рот очередную порцию горошек-«икринок», - постороннего человека кормите, да еще так вкусно. Душа у вас определенно широкая, хорошая.
- Нет у меня никакой души. А если и есть, то вряд ли она так уж хороша. Не умничайте тут. Доедайте и уходите.
- И все равно вы женщина незаурядная, - не унимался он, - вы определенно отважный человек.
- С чего это вдруг такие выводы? – усмехнулась она.
- Ну как же. Впустили в дом незнакомца. Кормите его, поите. Вот нож дали, вилку. Все же колюще-режущие предметы. Не боитесь?
- Нет. Не боюсь. – А сама подумала: «Глупо бояться того, что отнимут эти 29 черточек – по черточке за каждый последующий год срока. Далеко не лучших черточек».
- Хотите водочки? Быть того не может, чтобы не хотели, - не приняла она его отрицательного мотка головой, - сейчас достану. Есть у меня в запасе, держу для компрессов. Достала из навесного шкафа опорожненную наполовину бутылку водки. Из другого шкафа взяла две красивые рюмочки с золотым узором. Налила себе и ему.
- Давайте выпьем. За знакомство.
- Что ж, давайте, - он принял рюмку, - меня Леонидом зовут.
- Леонид - это хорошо. Означает «подобный льву». Многие выдающиеся люди носили и носят это имя – Филатов, Куравлев, Якубович. Выпьем за вас, Леонид, - она опрокинула в себя рюмку. С непривычки жидкость обожгла рот, гортань, потекла горячим потоком в желудок. Он выпил не спеша. Продолжил трапезу. Ел так вкусно, смакуя и жмурясь от удовольствия, что она почувствовала вдруг приступ острого голода. Или это водка раздражила желудок, включая его работу. Положила себе тоже бифштекс и картошку. Видя, что тарелка гостя почти опустела, добавила и ему картошку, положила еще один бифштекс. Вывалила из баночки ему в тарелку остатки горошка. В знак благодарности он театрально прижал к сердцу правую руку, склонив голову. С удвоенной энергией принялся за еду. Оголодал, должно быть, за те трое суток, что жил на их площадке.
От чая гость отказался, мотивируя тем, что чай иногда вызывает у него бессонницу «Ах, какие мы нежные, - подумала она, - бессонница у нас будет, понимаете ли. Оно и неудивительно после трех суток беспробудного сна возле мусоропровода». Предложенный кусок шарлотки попросил положить в пакет, сказал, что возьмет с собою.
- Благодарю от всей души, хозяюшка! – сыто улыбнулся бомж, отодвигая от себя пустую тарелку со скрещенными на ней ножом и вилкой, - Еще раз огромное спасибо. Пойду я, пожалуй. Пора и честь знать.
В прихожей он замешкался, запутавшись в рваных рукавах. Наконец, натянул свою раритетную куртку, напялил не менее живописные кроссовки. Оглядел зорким оком скромную прихожую.
- Ремонтик давно не делали? Пора, пора уже. Вон обои отстали местами, да и дверной косяк весь пооблупился. Что же это вы, женщина, запустили квартирку, а? Ай, яй. Не стыдно?
- Мне? Это мне должно быть стыдно?! Ну вы и хам, господин бомж! Видно из той когорты, кому палец в рот не клади, мигом руку оттяпаете. На себя лучше посмотрите. Неразбери-поймешь-что. Недоразумение какое-то. Нечто бесполезное, бессмысленное, бесполое. И смеете еще делать мне замечания.
- Я не недоразумение, - обиженно насупился гость, - и не бесполый. Вот ваша шарлотка, возьмите, - он выложил пакет на тумбочку под зеркалом, - Прощайте, дама. Вы меня грубо обидели, но я вас прощаю. Просто у вас плохое настроение.
- Ах, скажите пожалуйста! – крикнула она ему в спину, - Какой благородный! Он меня прощает!.. Видали нахала? Да кто вы такой, а? Нищий бомж! Отброс общества! Ничтожество! Ноль! Абсолютный ноль! Коптитель неба! Мистер Никто!
- А вы? – обернулся он, - Кто вы, мадам? Я так полагаю, что для вами упомянутого общества вы не намного ценнее экземпляр, чем я. Какую такую высокую ценность представляет собою ваша милость?
- И что же собою представляю я по вашему? – встала она перед ним, подперев бока руками, - Только будьте так любезны, говорите нормальным языком. Без высокопарностей, коими вы явно злоупотребляете.
- Можно и без них, - он прислонился плечом к косяку, не спеша прошелся по ее фигуре оценивающим взглядом, - Итак, желаете услышать о себе мнение стороннего наблюдателя? Извольте, мадам. Боюсь только, вам не понравится то, что вы услышите сейчас.
- А вы не бойтесь. Чего-то вы уж очень пугливы. Прямо как трепетная лань. Итак, что же собою представляю я в ваших глазах? Ну, смелее же!
- Извольте, - он отклеился от косяка. Встал перед нею на широко расставленных ногах, по ее примеру уперев руки в бока, - Вы – психованная неврастеничка. Или старая дева, или тетка, у которой давно не было мужика. А не было его давно и уже никогда не будет по той простой причине, что на такую курицу желающих вряд ли найдется. – Еще раз окинул ее жестким, колючим взглядом, в котором от недавнего благодушия не осталось и следа, - Посмотри на себя в зеркало, – вдруг перешел на «ты», - Ты же просто старая калоша. Хотя по годам вроде еще не древняя старуха, но подобные тебе стареют уже в тридцать, а к сорока превращаются в иссохших ведьм, люто ненавидящих мужиков и вообще весь белый свет. Я – коптитель неба? Может быть. А ты? Живешь здесь в гордом одиночестве, как отшельник или сыч и упиваешься своим одиночеством, которое тебе самой уже до смерти осточертело. Явно ни семьи, ни детей. Наверняка и подруг не осталось. Для чего существуешь? Мне, по крайне мере, есть хоть что вспомнить. Я прожил яркую, интересную жизнь. У меня была и любовь, и интересная работа, поездки, путешествия, приобретения и потери, взлеты и падения. Я видел мир. А что видела ты? Наверняка всю жизнь как улитка просидела в ракушке: в школе была примерной зубрилкой, потом в институте не пропустила ни одной лекции, все вечера просиживая по библиотекам, конспектирую труды классиков марксизма-ленинизма. Потом в какой-нибудь пыльной конторе за обшарпанным столом много лет подряд выписывала бесполезные справки или квитанции. Вот и вся твоя жизнь. А еще считаешь себя вправе судить кого-нибудь. Мымра! Старая карга. Грымза!
Он резко повернулся, чтобы выйти. Когда уже взялся за дверную ручку, она вдруг рванула вперед, схватила с полки сложенный зонт, и со всей силы, которые многократно приумножили его злые слова, огрела его по затылку. Бомж рухнул как подкошенный.
...Он открыл глаза. Яркий свет потолочного светильника больно ударил по затылку. Он зажмурился.
- Больно? – участливо спросила его хозяйка.
- Нет, блин, щекотно, - он приоткрыл глаза, опираясь на локти приподнялся, осторожно повертел головой, проверяя ее целость, сел. Голова чуть гудела, но вполне терпимо.
- Я же не сильно. А вы сразу грохнулись без сознания. Хлипкие мужики нынче пошли, – оправдывалась хозяйка.
- Не сильно… Вот я сейчас как шарахну. Сильно. Будете знать тогда, - он ответил без злобы, как-то машинально, ощупывая затылок. На затылке была шишка, но возможно он заработал ее своим падением.
Не без усилия поднялся на ноги.
- Пойду, пожалуй, - проговорил сам себе, - Пока меня тут совсем не убили.
- Возьмите шарлотку, - нерешительно протянула она сверток, выложенный им.
- Мерси. Не надо, - Он открыл дверь и вышел.
Она закрыла дверь на защелку, подумала и накинула еще цепочку.
Часы в комнате пробили десять. Спать вроде еще рано, но делать все равно нечего. Разложила диван, постелила постель. Попробовала еще раз включить телевизор и, пробежавшись по всем каналам, тут же выключила: не стоит себя грузить страшилками и негативом на ночь глядя, а то потом кошмары замучат. И без того она в последнее время спит плохо, сон неровный, рваный, да и сюжетами не радует: все какая-то муть и дрянь. Выключила свет, долго лежала под одеялом, смотрела в чуть белеющий потолок. Сна не было и в помине. Вспоминала прожитый день со всеми его неприятностями и конфликтами, потом воспоминания перекинулись в прошлое – далекое и близкое. Вздыхала, печалилась о своей не очень везучей судьбе. Хотелось плакать, но слез не было, только ком в горле.
Вдруг подумала: вот она лежит тут в тепле и неге на чистой простыне под теплым одеялом в синенький цветочек и считает себя при этом глубоко несчастной, а каково там ютиться у оплеванного мусоропровода на ледяном грязном цементе? Все же человек, не собака.
Встала, включила бра, накинула поверх ночной сорочки халат. Открыла дверь на лестничную площадку, крикнула в полутемноту около мусоропровода: «Эй, товарищ, вы где там? Идите сюда!».
- Чего надо? – не очень дружелюбно отозвались.
- Заходите. Будете ночевать у меня, на раскладушке.
- Не буду. Мне и здесь нормально.
- Тьфу на вас! – от души сплюнула перед собою, - Марш в квартиру, я сказала! Нечего ломаться тут как кисейная барышня!
Около мусоропровода послышался шорох, шевеление, вздох.
- А драться больше не будете?
- Как себя поведете. А впрочем… нет, не буду.
Недавний гость появился из полумрака, щурясь от света, нерешительно приблизился.
- А приставать не будете? Я этого не люблю.
- Больно надо! – фыркнула она удивленно, - Ну вы и нахал, дорогой товарищ. Ладно, заходите, а то всех соседей перебудим.
Пили чай на кухне при свете абажура. Он со злосчастным куском шарлотки. Она со смородиновым вареньем. Он от смородинового отказался, сказал, что предпочитает абрикосовое, с грецкими орехами. Она промолчала на это наглое заявление. Ею давно было подмечено: чем ниже стоит человек на социальной лестнице, тем зачастую непомерно высоки претензии к окружающим. И напротив: чем выше статус истинно интеллигентного человека, тем он проще относится к людям и жизни.
- Нормально, - сказал гость, опрокидывая в себя остатки чая.
- Что нормально? – не поняла она.
- Шарлотка ваша годится.
- Годится для того, чтобы вы ее съели? – не удержалась она от колкости.
- Ну да.
- Как я рада. Вы меня искренне обрадовали, товарищ. А то я, признаться, переживала по этому поводу.
- А почему вы меня все время товарищем называете? В толковом словаре Ушакова значение слова «товарищ» примерно таково: «Человек, работающий вместе с кем-то, помогающий ему, делающий общее дело, либо связанный с ним совместным делом или условиями жизни, или же член общей политической партии». В нашем с вами случае ничто из вышеперечисленного не применимо к нам. Стало быть, при всем вашем желании вашим товарищем я называться никак не могу. К моему глубочайшему сожалению.
- Как же прикажете к вам обращаться, уважаемый?
- Предлагаю на выбор: господин, гражданин, сударь, дорогой гость, россиянин, мужчина, можно просто: Леонид. Что вам больше по душе.
Она задумалась.
- Ну, господин – это, думаю, не подходит в нашем с вами случае, как вы изволили выразиться. Я, конечно, не знаю что по поводу этого слова указано у Даля или Ушакова, но предполагаю, что господин – это человек, господствующий так или иначе над тем, кто к нему обращается. Так скорее это я госпожа. Гражданин – как-то казенно, как будто мы в суде или прокуратуре. Сударь – старомодно. Мужчина – это, знаете ли, очень двусмысленно будет звучать. Еще подумаете, что я на что-то эдакое намекаю. Тем более, что вы меня сразу предупредили дабы я не посягала на вашу мужскую честь и не обнадеживалась. Россиянин – можно, конечно, и так, но как-то странно будет, если я буду говорить примерно так: «Россиянин, хотите еще чаю? А если не хотите, то не будете ли вы так любезны вымыть после себя бокал, уважаемый россиянин». Леонидом вас тоже кликать не буду. Вы не подобный льву. Вы скорее больше на суслика смахиваете или на хорька.
Он внимательно посмотрел в ее лицо.
- Скажите, пожалуйста, вы специально так делаете: сначала кормите, поите, а потом начинаете оскорблять. Это у вас хобби такое? Или мания? А, понял: вы – извращенка. Вам нравится издеваться над людьми. Причем сначала вы прикармливаете человека, чтобы он вам был обязан, а потом начинаете над ним измываться. Больше не на кого вылить свою желчь, так как вы, как я понял, дамочка одинокая. Вот вы и избрали меня в качестве жертвы.
- Еще одно слово – и вон та чугунная сковорода опустится на вашу тупую башку. За мною не заржавеет, вы знаете.
- Ну, положим, я не буду безропотно ждать, когда это случится. У меня реакция, как у бывшего спортсмена, отменная. Так что я успею перехватить вашу руку с занесенной сковородой. Просто в предыдущий раз я не среагировал, так как затылком не мог видеть ваш подлый маневр с замахом на мою беззащитную голову. Да, к тому же, просто не ожидал такого коварства от вас.
- А теперь вы знаете на что я способна.
- Теперь – да.
- Так что лучше помолчите, и не злите меня.
- Хорошо. Договорились. Но и вы тоже лучше не злите меня.
- Вот вы как заговорили! Сидите тут у меня в гостях, меня же запугиваете и меня же поливаете. И подлая я, и старая дева, и драчунья.
- Именно так. Агрессорша и непредсказуемая истеричка.
- Вот как? Немедленно покиньте мою квартиру! Вон отсюда!!
- Где логика, мадам? Сначала вы в категоричной форме приглашаете меня к себе в гости, потом таким же категоричным образом выгоняете. Причем, уже по второму кругу за последние полчаса. Никуда я не уйду. Вы сами пригласили меня на ночлег. Извольте постелить мне постель. Вы, помнится, что-то про раскладушку мне рассказывали. Хотя я не обижусь, если вы уступите мне свой диван. Наше российское гостеприимство предполагает, что гостю следует уступить лучшее место.
Он встал из-за стола, пошел в зал. Она выскочила вслед за ним. Он уже по-хозяйски оглядывал постель. Одобрительно констатировал: «Постель чистая. Бязь качественная и цвет подходящий, успокаивающий. В общем, годится. Приму душ, пожалуй» - и слегка задев ее, он исчез в ванной комнате. Тут же раздался звук льющейся воды и песня: «Летать! Надо летать! Детям орлиного племени. Есть воля и сила у нас чтобы стать героями нашего времени!» - в бодром исполнении гостя.
Она в растерянности метнулась туда-сюда. Что делать? Звонить в полицию? Но ведь она действительно сама пригласила его к себе, тем более, что он не дебоширит, не угрожает ее жизни. Скорее это она сама покушалась на его жизнь. Короче, нашла приключение на свою задницу. Вот дура то!..
Когда свежевымытый гость появился из ванной, посуда была перемыта, посередине кухни стояла застеленная раскладушка, а сама хозяйка в халате демонстративно лежала на диване, давая недвусмысленно понять, что место уже занято.
- Какого черта, - нахмурился гость, увидев ее на диване, - я же сказал: не приставать. Идите на свою раскладушку, дамочка.
- Нахал! – взвилась она, - Очень вы мне нужны! Идите сами на свою, в смысле на мою раскладушку. И имейте в виду, завтра мне вставать на работу рано, так что и вам придется подняться с утра пораньше. Чаем я вас, так и быть, напою, а потом отправитесь к своему родному мусоропроводу. И больше вашей ноги на моем пороге никогда не будет! Так что марш на кухню и не вздумайте храпеть!
Он переступил с ноги на ногу. Почесал в затылке и к ее тайному облегчению отправился на кухню. Слышно было как он долго устраивался на раскладушке. Старушка скрипела и охала под его телом.
- Не очень то на ней удобно спать, - проворчал гость из кухни явно в адрес хозяйки.
- Можно подумать, что на цементном полу на старых газетах было удобнее.
- По крайней мере, просторнее. К тому же на ровной поверхности спать полезнее для позвоночника, чем на проваливающемся почти до пола брезенте. Между прочим, по статистике женщины храпят гораздо чаще, чем мужчины. Так что попрошу соблюдать тишину. А то у меня очень чуткий сон.
- Надо же, - тихо проворчала она, - какой нежный гость мне попался. И то ему не так и это. Прямо аристократ какой-то. Белая кость, голубая кровь.
Но у гостя оказался острый слух.
- Между прочим, мои предки действительно имеют дворянские корни. Моя бабушка по линии отца являлась косвенным потомком Рюриковичей. Да и по линии матери ее бабушка с дедом были весьма зажиточными дворянами.
- Ну да, ну да. Сейчас в кого пальцем ни ткни, так непременно на потомка князей или графов попадешь. Сейчас модно своими корнями хвастать. Тем более, что за определенную сумму ничего не стоит приобрести любой документик по поводу своей родословной. Хочешь – в Рюрики запишут, хочешь – во внебрачных правнуков Петра Первого. А если пожелаешь, можно и племянником Гагарина заделаться, или, например, Ельцина. Кстати, могу подкинуть классную идейку. Сейчас модно выдавать себя за отпрысков инопланетян. Типа, папа прилетел с Марса, соблазнил красивую землянку, мою маму, и вот получился такой необыкновенный во всех смыслах я.
- Насчет своих предков я ничего не придумал. Мне перед вами выпендриваться не к чему.
- Извините меня, конечно, но что же вы в таком разе подвели своих предков? Выродились непонятно во что. Спите около мусоропровода грязный, оборванный и голодный. Что же вы не работаете, не продолжаете достойно свою родословную? Болтаетесь как… как..
- Как говно в прорубе, - подсказал он.
- Вот именно! Вы же взрослый умный человек. Нельзя же так жить!
На раскладушке сделали долгую паузу.
- Вообще-то я начинал очень даже неплохо. Еще совсем недавно был на таком взлете, что вам бы сейчас не поверилось, дамочка. Владел собственным бизнесом, имел просторную квартиру в центре, двухэтажный офис, и еще кое-какую недвижимость. Имел место и новый джип в просторном гараже.
- Ага. А еще вы были владельцем заводов, газет, пароходов.
- Завод – да, имелся. Вернее, был совместным владельцем одного небольшого, но стабильного предприятия. А вот пароходов не было. Чего нет – того нет.
- Зачем же скромничать? Врите уж, что вы владели полным аэродромом самолетов и флотилией, а также были великим промышленным магнатом. А потом неожиданно случился кризис, и в одночасье все – бац! - рухнуло по независящим от вас причинам. ...Вот я не понимаю людей, - она села на диване, - которые считают, что если они обладают огромным количеством недвижимости или там, я не знаю, баснословными счетами в банках, то они автоматически становятся очень выдающимися, интересными и достойными всяческого уважения и почитания персонами. Вип-персонами! Чушь! Смешон человек, который кичится своим богатством, особенно, если это богатство не заработано им самим, а досталось от кого-то. Точно также глупо кичиться своей родословной, тем более, если потомок все растранжирил и пустил по ветру. Я считаю, что человек ценен своими собственными достижениями и достоинствами, где на первом месте все же личные качества – доброта, благородство, целеустремленность, широта души и тому подобное. А большие деньги, происхождение, богатство – это все малозначимо и зачастую приносят их владельцам большие проблемы и даже несчастья.
- Не скажите, - довольно миролюбиво отозвались с раскладушки, - хорошая родословная и высокое материальное благосостояние – это все не пустые слова. Вот вы верите, например, в народную мудрость?
- А при чем тут народная мудрость? – не поняла она.
- Согласитесь, что народная мудрость складывается из многовекового опыта сотен тысяч, миллионов людей. Стало быть, нельзя отмахнуться от нее, как от пустяка. Народная мудрость выражается в поговорках, пословицах, приметах и сказках. Да, да, именно в детских сказках эта самая мудрость выражается полнее и ярче всего. Так вот, русские народные сказки всегда заканчиваются счастливым концом, и счастье при этом выражается в том, что бедный Иванушка-дурачок становится царевичем, или жениться на царевне и получает при этом полцарства в придачу. Либо бедная, но достойная девушка выходит замуж за короля, автоматически становясь при этом зажиточной светской дамой. Или кто-то находит клад и несметные сокровища. И так далее и тому подобное. Что-то я не помню русской сказки, оканчивающейся тем, что царь раздает свое богатство бедным и отправляется странствовать по белу свету налегке. Или королевич женится на крестьянке, перебирается жить в ее бедную хижину, пашет на заре поле, обедает квасом и черным хлебом и при этом безумно счастлив простым житейским счастьем. Нет, счастье по сказкам – это богатство плюс престижное положение в обществе. Так что это не заскок нашего непутевого времени. Да, был период в истории нашей страны, когда в течение 70 лет быть богатым и расчетливым было позорно, но как теперь говорят, то был ошибочный период. …Эй, дамочка, вы спите там, что ли? Странно, что не возражаете мне. Не ругаетесь.
- Я думаю над вашими словами. Пожалуй, в ваших разглагольствованиях есть определенный смысл. Немного только странно слышать столь пылкую речь о пользе богатства из уст человека, носящего лохмотья и клянчащего кусок хлеба и стакан воды. Вам не кажется?
- Я непременно поразмыслю над этим завтра. А сейчас я, пожалуй, вздремну. Тем более, что вы грозились меня с утра пораньше выпроводить. Кофе хоть на дорожку напоите?
- Напою.
- Со сливками?
- А с простым молоком пастеризованным вас не устроит? Трехпроцентным? Все же вы жлоб!
- Да будет вам известно, что согласно толковому словарю Ожегова «жлоб» - значит жадина, скряга, скупердяй. Так что вам больше подходит это слово. Это вам жалко для сирого и убогого 50 грамм сливок для кофе.
- А согласно современному употреблению «жлоб» - тупой, грубый, неотесанный и невоспитанный тип! Так что ко мне данное слово не имеет ровно никакого касательства! Понятно вам, знаток толковых словарей и русских сказок?!
- Понятно, - с сожалением вздохнули на раскладушке, - что ж, придется утречком пить кофе с вашим молоком пастеризованным вместо сливок. – И опять тяжелый глубокий вздох.
Она с возмущением проглотила этот вздох. Минуту в квартире стояла полная тишина. Потом все же не удержалась от ехидства:
- Во-первых, молоко не мое, а коровье. А во-вторых, если вы настаиваете, то ради вас я, конечно, могу быстренько смотаться в круглосуточный супермаркет за сливками. Вы какие сливки предпочитаете – 10-процентные или 20?
- Лучше бы, конечно, 30-процентные, - радостно-простодушно оживились на раскладушке. Я, знаете ли, люблю сливки пожирнее. В свои лучшие времена я непременно каждое утро выпивал бокал свежесваренного кофе из свежемолотых зерен непременно с 30-процентными сливками.
- …которые были только что надоены от свеженакормленнной Буренки. Что вы мне тут все врете?! Не надоело самому, а? Взрослый человек, а все врете и врете! Видно, что вы действительно обожаете сказки, и не только читать, но и сочинять их на ходу горазды! К тому же да будет вам известно, что 30-процентных сливок не бывает! Не существует в природе как таковых!
- А вот и бывает.
- Нет!
- Да.
- А я вам говорю: НЕТ!! Нет, нет и нет!!!
- А я говорю: да. Давайте поспорим. Если правы окажитесь вы, то я посыплю свою лысеющую шевелюру пеплом раскаянья и со слезами стыда на глазах отправляюсь на свое место на лестничной площадке. А если прав окажусь я, то вы… ну, скажем, купите мне эти самые 30-процентные, и я как в старые добрые времена…
- Пошли, - торопливо перебила она, - немедленно натягивайте ваши драные штаны и пошли в магазин!
Они шли по пустынной ночной улице. Дождь, ливший до этого сутки напролет, прекратился. Лужи под ногами отражали звезды. Редкие прохожие иногда кидали взгляд на странную парочку – невысокая худенькая женщина в туго подпоясанном светлом плаще бойко цокала шпильками сапожек. Отстав на полкорпуса шел высокий мужчина в мятых штанах, разодранной на спине по всему шву с практически оторванном правым рукавом куртке и в стоптанных кроссовках без шнурков явно от разных пар.
Супермаркет сверкал неоновыми огнями и световой рекламой.
Она в нерешительности притормозила у входа.
- Знаете что… Вы лучше постойте вот здесь. Я одна зайду.
- Пожалуй, так лучше будет, - легко согласился он, - а то я как-то пытался на днях сюда заглянуть, так меня охрана не пустила.
- Верю, - быстро кивнула она и застучала каблучками по ступенькам.
Он проводил ее взглядом. Прошелся вдоль широкого крыльца. Увидел около урны тлеющий в темноте окурок. Поднял его, сдунул пыль, закурил с наслаждением. Курил не спеша, с удовольствием вдыхая табачный дым, поглядывая на звездное небо.
Она тем временем прошла в молочный отдел, пробежалась взглядом по полкам с пакетами молока и сливок. Сливки в картонной коробочке «Простоквашино». Жирность 10%, 20% и …30%. Ах, блин! Она проиграла. Вот дура. Какого черта вообще впустила в дом незнакомого человека. Да еще бомжа. Да еще на ночь глядя. Да еще и поспорила с ним и поперлась как полная идиотка ночью в магазин покупать ему сливки, чтобы он утром выпил с ними кофе. Анекдот. Вот на работе бы посмеялись над нею. Теперь его до утра точно не выставишь – она проспорила. Можно, конечно, сказать, что сливок нет. А, следовательно, их не бывает в природе, и она выиграла. Она что, отчитываться перед ним должна, что ли? Кто он такой вообще?
Он все еще любовался небом, когда она вышла из магазина.
- Что? Нет таких сливок? – миролюбиво поинтересовался он, глядя на ее пустые руки.
- Вот ваши горячо обожаемые сливки, - процедила она сквозь зубы, доставая из перекинутой через плечо сумки синюю коробочку.
- Ура, - тихо обрадовался бомж, - утром кофейку попьем. Жизнь все таки отличная штука и в ней всегда существует множество причин для радости и счастья!
Домой вернулись в полном молчании. Она поставила сливки в холодильник. Отправилась к своему дивану. Он тоже молча разделся, опять заскрипел пружинами раскладушки.
- Спасибо, - поблагодарил запоздало.
- На здоровье, - сухо отозвалась она.
- А вас как зовут? А то даже неудобно – то ругаемся с вами весь вечер, то миримся, то бьете меня, то заботитесь, а имени вашего я и не знаю.
- Да какая разница. Зовите, как хотите.
- Я хочу вас звать так, как вас зовут ваши родные и знакомые.
- Тогда можно называть меня Леной – так зовут родственники, для коллег я Елена Сергеевна, а близкая подруга зовет меня Ленок.
- Мне не нравится «Ленок». Я буду вас звать «Елена-премудрая». Вы умная женщина.
- Хм. Мерси за комплимент, правда, я не поняла в чем, по-вашему, выражается моя мудрость. А почему тогда не Елена-прекрасная?
- Вы меня, конечно, извините, но на прекрасную вы никак не тянете.
- Это почему же?
- Ну, вы… как бы это мягче выразить. Вы не очень-то красивы. Я бы сказал, что вы очень некрасивы.
- Чего??!!…
- Простите, но меня мама еще в детстве научила говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Как в американском суде.
- А вы тогда знаете кто? Вы!.. Вы - козел! Русский козел!
- А что, козел, в принципе, животное неплохое. Ничего не имею против такого сравнения.
- И толку от вас, как от козла молока!
- Как знать. Ладно, давайте уже спать что ли. Поздно однако.
- Ничего себе! Нет, вы только посмотрите на этого урода! – неизвестно к кому гневно обратилась она, - Я его накормила ужином, постели ему чистую постель, разрешила помыться в моей ванне, ночью ради него поперлась в магазин за сливками, а он!
- А он после всего этого смеет говорить правду, - закончил он ее мысль, - да, кстати, позвольте напомнить, что кроме всего вышеперечисленного, что вы сделали, вы забыли упомянуть как чуть не лишили меня жизни.
- Кстати, а чего это вы такой хлипкий, а? Я слегка вас по черепушке квакнула, а вы уже – бряк, и готовенький.
- «Квакнула» она… Так ахнули, что я моментально вырубился. Хорошо еще, что вообще богу душу не отдал. Меня по голове бить нельзя. У меня в годы моей спортивной юности была травма: после капитального нокаута в боксерском бою стоит чуть по голове ударить – сразу теряю сознание. Так что с тех пор голова – мое самое слабое звено.
Она промолчала. Бить человека действительно нехорошо. Он тоже молчал. Так они и лежали в темноте, каждый думал о своем.
- Лена, - она даже подскочила на диване, так неожиданно это прозвучало, - Лен, ты извини меня за то, что я тебя некрасивой назвал. Это я так. В качестве мести за удар по голове. На самом деле ты ничего так. Нормальная тетка. Тебе лет то сколько, если не секрет?
- А сколько дадите?
- Ну… У женщин трудно определить возраст. Я бы тебе дал лет 48-49.
- А я не возьму столько. Мне 41 год. Спокойной ночи, Леонид.
Утром они пили кофе со сливками. Было очень вкусно. Она сделала на скорую руку тосты с маслом и сыром. С аппетитом надкусывая румяный тост и запивая из дымящегося бокала, он даже мычал от удовольствия: «м-м-м-м-м...». И такая нега и блаженство были в этом «м-м-м-м-м-м», что она ему вдруг простила все его вчерашнее хамство. И даже «49 лет» простила.
Наконец он допил свой кофе со сливками, слегка отодвинул свой бокал, давая понять, что добавки не надо. Смотрел на свою благодетельницу светло и радостно.
- Благодарствуйте за все, хозяюшка. Век вашей доброты не забуду. Вы мой, можно сказать, лучик света в темном царстве. Давненько я так вкусно не едал и не спал в чистой постели после душа. Вы добрая женщина, хоть и строгость на себя напускаете. А за сим, разрешите откланяться. Хочу себе для ночлега на будущее подыскать что-нибудь более комфортабельное, нежели ваша холодная лестничная площадка. Подвал какой-нибудь теплый или чердачок поуютнее. Все же осень уже, пора подыскивать себе зимнее жилище.
- В общем, так, - она тоже отодвинула свой пустой бокал, - я сейчас на работу убегаю, а вы можете остаться здесь до вечера. Пусть у вас сегодня будет выходной. Выходной от бездомности и бродяжничества. Спите, отдыхайте. Смотрите телевизор. В холодильнике остались бифштексы, в кастрюльке отваренная вермишель. Да и сливок еще половина коробочки осталось. В шкатулке в верхнем ящике комода найдете иголку и нитки – зашейте, наконец, свою куртку. А то ходите в рванье. Помойтесь от души в ванной, с песнями, как вы любите. Но только чур – через пять минут после того, как я вернусь с работы, а вернусь я ровно в шесть, вас здесь быть не должно. Я уже довольно насладилась вашим милым обществом. А захотите уйти не прощаясь, как английский джентльмен, просто захлопните за собою дверь.
- А вы не боитесь, Лена, что вернувшись с работы, вы можете обнаружить вместе с моим исчезновением, пропажу некоторых ваших вещей. Мало ли...
- Ваше исчезновение я постараюсь мужественно пережить. А вещи.. Хм. Что, например, из окружающего вы бы хотели прихватить на светлую память о нашей незабываемой встрече?
Он обвел взглядом комнату. Да, вору поживиться явно нечем.
- То-то же. А если все же прихватите с собою, скажем, этот холодильник, или диван из зала, или комод, то буду вам весьма признательна. Давно хотелось избавиться от этих своих ровесников. Будьте так любезны, вымойте мой бокал. Мне пора. – Она вышла из кухни в прихожую. Он услышал, как она зашуршала своим плащом.
- А если я вдруг устрою здесь пожар? Нечаянно, - крикнул он ей вдогонку.
- У меня страховка, - она хлопнула входной дверью.
Вечером с работы она задержалась на полтора часа. Наконец, в двери послышался звук вставляемого ключа.
- Ну, наконец-то, - вышел он в прихожую, - а я уже волноваться ... – он оборвал фразу, увидев ее.
Она смущенно улыбнулась ему. Новая стрижка ей шла необычайно. Да и осветленный на тон цвет волос делал ее моложе на несколько лет. Тщательный макияж и вовсе преображал до неузнаваемости. По всей видимости, она относилась к той категории женщин, которых уход и макияж мгновенно превращает из неприметных мышек в королев гламура и красоты.
- Я... Мне сегодня к подруге на день рождения идти, вот я и заглянула в парикмахерскую после работы. А вы, стало быть, еще не покинули мой гостеприимный дом? Что ж. Хорошо. Сейчас поужинаем вместе, перед тем как разбежаться: вам в подвал или на чердак, а мне в гости к подружке.
Он смотрел во все глаза на нее. Как он мог вчера называть ее каргой, мымрой и старухой? Как у него вообще язык повернулся дать ей 49 лет. Ей... ей не больше 33-х. Она тоже успела заметить в нем некоторые перемены к лучшему: одежда была отстирана, заштопана и даже отутюжена. К тому же он был тщательно побрит, отчего лицо стало словно светлее.
- Я смотрю, вы тоже несколько изменили свой имидж. Чем побрились, если не секрет? Зажигалкой, что ли?
- Почти.
- Вам так гораздо лучше. Вы сейчас в точности как Антонио Бандерас.
- И что вы, женщины, все сравниваете нас с иностранными красавчиками? Что ли оскудела земля русская настоящими мужиками?
- Нет, конечно. Вот вы, например. Чем плохи? И симпатяга, и не дурак. Жаль только что без определенного места жительства и без определенного места работы.
- Получается что я бомж и бомр.
- Получается так.
Пока она переодевалась в комнате, он грел ужин. Да, вот ужин приготовил. Для нее. Так сказать, в порядке благодарности за предоставленную в его распоряжение на день квартиру.
Она вошла на кухню, и он во второй раз потерял дар речи. В этом черном платье в горошек она была похожа на вчерашнюю школьницу.
- А я тут.. от делать нечего приготовил плов. Бифштексы то я все подъел. Нашел в морозильнике кусок говядины и вот – плов.
- То-то я думаю, чем это так восхитительно тут пахнет. Что ж, давайте попробуем ваш плов. Только положите мне немного, все же я в гости иду.
- Как скажите, мэм, - он услужливо пододвинул ей стул, усаживая за стол.
Плов был действительно выше всяких похвал. Она ему так и сказала.
- До того, как стать бомром, вы наверняка работали в сфере общепита. Так?
- Да. Примерно. Вообще, готовка – мое хобби. Жаль, что в настоящее время у меня мало возможностей для него. Я с детства мечтал стать поваром. Это у меня от бабушки. Обожал малышом вертеться на кухне и смотреть как баба Катя лепит слоеные пирожки. А вы, Лена, о чем мечтали в детстве?
- Я? – рассмеялась она, и он залюбовался ямочками на ее щеках, вообще улыбка делала ее совершенной красавицей, - Я в отличие от вас, Леонид, была более романтичным ребенком. Я мечтала о путешествиях. Грезила горами, океанами, дальними странами. Как-то лет в пять увидела в журнале «Огонек», что выписывали мои родители, красочную картинку: синее море, ослепительно белый пароход. И так мне это крепко запало в душу на всю оставшуюся жизнь: синее-синее море, белый-белый пароход, а на нем я. Качаюсь на волнах, смотрю вдаль, туда, где синее море сливается воедино с синим небом. А вокруг чайки кричат. И мне хочется кричать вместе с ними от счастья. Увы, - опять рассмеялась она, - теперь мечтанья те, погибли в полной красоте.
- Ну почему же погибли? Разве это невозможно? Возьмите отпуск на неделю, купите горящий тур на море – и вот вам синее море, белый пароход. Элементарно.
- Все не так просто. Даже на горящий тур нужны немалые средства. А у меня через 3 месяца сын возвращается из армии. Надо готовиться к его приезду.
- У вас есть сын?
- А что тут удивительного? Да, мой Андрюша окончил колледж, и в декабре прошлого года его призвали служить. Ведь я и замужем была, как вам это не странно будет услышать. Представьте себе, что не всегда я была такой вот уродливой и старой грымзой.
- Ну перестаньте, Лена. Я беру назад все свои вчерашние нелестные слова, что высказывал в ваш адрес сгоряча. И куда же подевался ваш супруг?
- Он в порядке. У него другая семья, дочь-старшеклассница. Но я тоже, в общем-то, на жизнь не жалуюсь. Вот вернется Андрей, начнет работать, женится, наверное, скоро. Его девочка ждет из армии. Возьму в банке кредит, справлю сыну свадьбу. И пойдут у меня внуки, внучки. Так что не до белых пароходов.
Он молча ел свою порцию плова, о чем-то сосредоточено думал.
- О чем задумались, Леонид?
- А? – рассеянно отозвался он, - Я думаю о том, что это очень вредно не получать того, чего ты заслуживаешь. Так, кажется, говорил маленький паж из сказки «Золушка». Это очень неправильно, когда мечты не сбываются.
- Что же делать? – вздохнула она.
- Что делать? Осуществлять свои мечты, только и всего.
- Не знаю... Не уверена. Думаю, что быть может и хорошо, что мечты сбываются очень редко. Я маленькой девочкой услышала слово «ананас». Мама объяснила, что это такой красивый заморский фрукт, который растет в Африке на пальмах, необыкновенно ароматный и удивительно сочный. В общем, объяснила как могла, так как, как я теперь понимаю, сама его тогда в глаза не видывала. А мне запало в душу – и название необычное, и то как мама описала какой он вкусный, необыкновенный, ну и так далее. И вот я много лет грезила этим ананасом. Все мечтала, что в один распрекрасный Новый год Дедушка Мороз вынет из своего волшебного красного мешка АНАНАС! И какое это будет чудо! И какое необычайное блаженство я испытаю разглядывая его, вдыхая чудный диковинный аромат, как буду его пробовать на вкус – такой божественно сочный, сладкий, тающий во рту. Это была такая прекрасная мечта! И что же, в один нераспрекрасный день мой дядя принес в наш дом ананас. Какое жесточайшее разочарование меня ждало. Терпкий, кислый, вяжущий на вкус. Бр-р-р-р. А на вид и того хуже – нечто похожее на свернувшуюся черепаху с жалким пучком высохшего хвостика. Как я теперь понимаю – то был далеко не лучший представитель своего вида. В общем, прекрасная мечта превратилась в пшик. «А на нас, а на нас, уронили ананас». А вот если бы дядя не принес тогда ананас, быть может, я до сих пор о нем бы мечтала и эта мечта окрашивала мою жизнь ожиданием чуда. Но это, так сказать, маленькая иллюстрация к глубокой мысли. Я имела в виду вообще – мечта всегда прекраснее реальности.
- Согласен абсолютно. То же самое касается любви. Мечтаешь о любви, или мечтаешь о какой-то конкретной девушке, как у вас с ней все будет прекрасно – это так действительно чудесно... в мечтах. А начинаешь совместную жизнь с этой самой девушкой, и очень быстро из феи она превращается сначала в земную девушку со всеми недостатками, и вскоре после этого из нее начинают вылезать такие черты и подробности, которые лучше бы и не знать никогда. И думаешь: а на фига ты мне сказала «да», лучше бы мечтою и оставалась, так сказать, небесной феей. Я бы всю жизнь тебя вспоминал как неосуществленную свою прекрасную мечту. Плакал бы ночами над тем, что не осуществилось, не понимая, что это мне было во благо. Счастлив Петрарка, что Лаура не сказала ему «да». Иначе мир бы никогда не узнал об этой неземной любви, не читал бы этих поэтических сонетов, по той простой причине, что разочарованный Петрарка бы их попросту не сотворил. Счастлив Ромео, что волею обстоятельств Джульетта не вышла за него замуж.
- Это вы кидаетесь в другую крайность, должна вам сказать. Лично я могла бы привести вам огромное число примеров из жизни широко известных людей или моих личных знакомых, когда люди, соединившие свои жизни, пронесли свою любовь до конца, не только не дав ей погаснуть, но и напротив – укрепив и развив свои чувства. Я так понимаю, что вы сами обожглись и вам, к несчастью, было сказано «да».
- Да. Вспомнил сейчас свою неудачную женитьбу. Как все прекрасно начиналось, и как неважно закончилось. Хорошо еще хватило ума догадаться, что будет лучше для обоих разбежаться и не мучить друг друга. Ладно, оставим в покое воспоминания. Что будете, Лена, чай или кофе? Сливки еще остались как раз на один бокал.
- Раз так, то уступаю их вам, как гостю. Буду чай.
Пили – она чай, он кофе со сливками.
- А вашей подруге сколько лет сегодня исполнилось?
- Подруге?..- она слегка смешалась, потом решительно тряхнула головой, - Вообще-то никакого дня рождения нет. Это я наврала вам без зазрения совести. Просто вы вчера так меня обозвали – и старухой, и уродиной, и еще черт знает кем, что я решила вам доказать, что вы... ну, не совсем правы, что ли. Не такая я уж древняя страхолюдина. Вот, в салон красоты в первый раз в жизни зашла. Глупо, да?
- Непростительно глупо то, что я посмел вчера назвать такую очаровательную женщину теми ужасными словами, которые повторить сейчас отказывается мой поганый язык. Простите меня, Лена. Вы Елена-распрекрасная, Елена-чаровница, Елена-...
- Стоп. Хватит уже. Любите вы из крайности в крайность кидаться.
- И все же я должен еще раз сказать вам напоследок: вы, Лена, настоящая русская красавица. Я только сейчас это понял. Жаль, что долго не получится любоваться этой красотой. Вы мне отпустили пять минут для нашего вечернего общения, а уже все двадцать прошли. Кажется, мне пора убираться. А то не ровен час опять зонтом по затылку схлопочу.
- А вы опять в обморок грохнитесь. И мне придется опять за вами ухаживать. Нет уж. Себе дороже.
- Можно я побуду у вас еще минут двадцать. Просто так. А потом уйду непременно.
- Ладно, так и быть. Можно. Но только двадцать минут,
Они допили чай и кофе, прошли в комнату. Он кивнул на книжный шкаф. - Сегодня целый день просматривал ваши книги. Отличная библиотека. Сами собирали?
- Это мой отец. Он был фанатичным библиофилом. Большую часть своей инженерской зарплаты тратил на книги и периодичные издания. За что мама его постоянно пилила, хоть и была очень добрым человеком, но хроническая нехватка денег ее всегда угнетала, а тут муж отрывает кровные от семейного бюджета на предметы не первой необходимости. А я в душе всегда поддерживала отца в этом его увлечении, а сейчас глубоко ему благодарна, что он оставил мне такую шикарную компанию. Благодаря книгам я не чувствую так остро свое одиночество. Когда становится особенно кисло, беру одну из любимых книг, сажусь с ногами вот в это кресло, включаю торшер, укрываюсь пледом и читаю. И так мне уютно в этом крошечном световом пятачке с книгой наедине. Просто шикарно.
- Я смотрю, томики Бунина у вас довольно потертые. Один из любимых авторов?
- Вот уж нет! Это мой отец им восхищался: ах, знаток человеческой души, ах, как он все глубоко понимает, проникает в суть вещей, и прочее, прочее. А я его терпеть не могу.
- Бунина? Ивана Алексеевича? Или его произведения?
- Всех вместе! Терпеть ненавижу.
- Вот и здрасти вам. За что же вы уважаемого всеми классика в опалу отправили? Между прочим, нобелевский лауреат. Говорят, за границей его дюже почитают. Где-то наравне с Достоевским.
- Пусть почитают. Заграница лично мне не указ. Предпочитаю прислушиваться к своему внутреннему голосу. Кстати, и Достоевский мне тоже не нравится, нравится вам это или нет. Уж очень мудреные какие-то были люди, все в душевных муках ковырялись, философствовали, заумничали. Я как то читала биографию вашего Бунина, воспоминания его современников и была просто поражена. Оказывается, после того, как покинул родину после революции, он жил такой ненормальной жизнью. В одном доме с женой и любовницей одновременно, потом к этой странной компании добавилась любовница любовницы. Подчеркиваю – любовница, не любовник! Но и это еще не все, потом к ним присоединился до кучи молодой любовник жены! Да еще вся эта странная компания существовали не на свои трудовые доходы, а шиковали на средства меценатов, поклонников вашего обожаемого Ивана Алексеевича. Скáжите: творческий человек, знаменитость, имеет право на некоторые шалости? А по мне, так надо вещи называть своими именами, не взирая на лица: разврат, аморалка в самой изощренной форме и бездуховность. И еще при этом что-то там чирикал о высоких порывах. Бред! Как если бы серийный маньяк стал писать трактаты о любви к ближним своим. Впрочем, оставим в покое господина Бунина, а то ему должно быть икается уже на том свете. Да и я, конечно, не имею права судить кого бы то ни было. Тем паче, что уважаемый Иван Алексеевич будет жить в веках, в отличие от моей скромной персоны. А вы чего молчите то?
- Я? О, вы так горячо и убедительно говорили, что не смел даже возразить. Хотя с вами в душе все же не согласен. Мне произведения Бунина нравятся.
- И бога ради! И целуйтесь со своим Буниным, - фыркнула она.
- Как же я с ним целоваться буду, если он уже более полувека, как помер? С фотографией его что ли? Даже если бы он был сейчас живой, все равно целоваться бы с ним не стал. У меня, в отличие от любовницы Бунина, ориентация традиционная.
- Но, не смотря на это, судя по всему нашего брата, в смысле, нашу сестру, вы не жалуете.
- С чего это вы меня в женоненавистники записали? – удивился он.
- Ну как же иначе? Вот вы меня вчера и мымрой, и старухой, и каргой, и грымзой величали. Так к дамам обращаются только женоненавистники. Или это я персонально вызываю в вас такую неприязнь?
- А я беру свои слова назад, - улыбнулся он, - я вчера погорячился.
- А я вам ваши слова назад не отдам! Чего это вы то раздаете их, то назад берете. Хозяин вы своим словам или нет?
- Хозяин. Именно поэтому распоряжаюсь ими, как считаю нужным: вчера дал, сегодня обратно забрал. Моё! Что хочу, то и делаю.
- Ну вы и хмырь! – удивилась она.
- Слово «хмырь» в толковом словаре имеет два значения: первое – родитель, второе – надоедливый, замкнутый человек. Слово «родитель» никак нельзя считать ругательским. А надоедливым, тем паче, замкнутым меня тоже никак нельзя назвать, потому что я деликатный и очень общительный, к тому же симпатяга, то есть во всех отношениях весьма приятный человек. Так что вы меня ничуть не обидели, Лена, назвав хмырем.
- Вы эти самые толковые словари наизусть вызубрили, что ли?
- Это еще одно мое хобби. Обожаю вчитываться в значения русских слов, особенно старых, древнерусских. Такие интересные вещи иной раз встречаются.
- Да... – задумалась она, - вот вы и начитанный, и лингвист, и классиков любите, и родословная у вас, если вам верить, тоже не хилая, да и человек, судя по всему, не плохой. Чего же вы так живете, Леонид? Почему с вашим кругозором, мировоззрением вы обитаете где-то на лестницах и по подвалам?
- Я еще и природу люблю, Лена, - подсказал он, - Что ж, вот и отпущенные мне двадцать минут истекли. Не смею больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Пойду, пожалуй. А знаете что, Лена, давайте прогуляемся, а? Рядом с вашим домом такой прекрасный и огромный парк имеется. Сегодня такой тихий, хороший вечер.
- А вы не это?... – вдруг засомневалась она, - Не как бицевский маньяк? Тот тоже обожал своих потенциальных жертв в парки заманивать.
- А я похож на маньяка?
- Вы то?... – она прищурившись пригляделась к нему, - А, пожалуй, что и похожи.
- Вот! Тогда смело можете отправляться со мною в любые малолюдные места и парки. Потому как маньяки никогда не похожи на маньяков. А раз я похож, то, стало быть, им никак не могу быть.
- Пожалуй, - пришлось согласиться ей с этими железными доводами, - Что ж, пойдемте. Только давайте так поступим: вы первым идите, а я минут через пять следом приду. Не обижайтесь, но мне будет неудобно перед соседями, если они меня встретят в компании с вами. У вас даже куртка вся рваная. Встретимся на скамейке у входа в парк. Идет?
Он немного подумал, вздохнул.
- Стало быть, вы меня стесняетесь. Что ж, значит, я дал тому повод. Ладно, договорились. Все же я джентльмен, раз дама приглашает меня на свидание, то я не посмею обидеть ее отказом. Хорошо, буду ждать вас на скамейке у входа в парк. Вы уж сильно не запаздывайте, Леночка. Кстати, куртку я зашил, так что вы зря обвинили ее в рванье. Ну, я пошел?
Она явилась через несколько минут. Увидев ее, входящей в парк, он почтительно встал со скамьи, пошел ей навстречу с улыбкой на лице и букетом из осенних листьев в руках.
- Вот, - галантно преподнес букет, - как говориться, чем богаты. Спасибо, что пришли. Не был уверен, что явитесь. Пройдемся?
Медленно брели по дорожке. Было не по осеннему тепло, от недавнего ненастья не осталось и следа. «Надо же, уже темнеет. Как сильно убавился день», - подумала она
- Все же мы далеко ушли от лета, судя по тому, что в это время уже смеркается, - согласился он вслух с ее мыслями. Она кивнула.
- Я осень люблю, - говорил он, - даже больше, чем лето. Именно вот такую осень, когда еще нет пронизывающего колючего ветра и заморозков. Когда все в золотых тонах. Тишина. Природа словно замерла в преддверии долгой зимы. А вот когда уже заморозки и колючий снежок бьет в лицо – о! это наводит на меня тоску. И я начинаю грезить о весне и лете.
- Понимаю, - кивнула она, - вам, бомжам, зимой приходится хуже всего. Это летом под каждым кустом вам готов и стол и дом.
- Присядем, - предложил он, указав на симпатичную скамейку под березой.
Сели.
- Знаешь, Лена, - начал было он, но она перебила:
-Что это вы то на вы, то на ты ко мне обращаетесь? Как то уж определитесь.
- Хорошо, Лена. Мне бы очень хотелось перейти на «ты», но кажется, что мы оба не дозрели до этого. Так что будем пока выкать. Итак, Лена... что-то я очень умное хотел вам сказать, но теперь забыл. Не надо было меня перебивать, мысль улетела.
- Хм. До склероза вам вроде еще рановато. Хотя, у вас же была травма головы, так что провалы памяти вполне понятны.
- Нет. Травма была довольно давно и никак не сказывается, кроме тех редких случаев, когда по голове сильно ударят, тут запросто могу сознание потерять. А что касается склероза, то он сейчас, говорят медики, сильно помолодел. А мне уже и по возрасту не стыдно быть склеротиком.
- А сколько вам, если не секрет?
- А сколько дадите?
- Сколько?... – задумалась она и не без ехидства, помянув его вчерашнюю бестактную прямоту, выпалила, - Пятьдесят! – мысленно накинув к его возможному возрасту лет восемь.
- Правильно, - спокойно ответил он, - именно столько. Вернее, скоро, в ноябре столько и стукнет.
- Надо же, если честно, то вы выглядите на 41-42. Это я из вредности назвала полтинник. Хорошо сохранились, Леонид. Как только это вам удалось при той жизни, которую ведете?
- А чем плоха моя нынешняя жизнь? Живу себе спокойно, размеренно. Никаких обязательств, никаких стрессов. Сплю сколько хочу, с голоду пока не пухну. Люди у нас в основном добрые, то одежду какую подкинут, то кусок хлеба подадут. Да при желании на задворках продуктовых магазинов всегда можно отыскать какой-нибудь слегка просроченный, но вполне годный к употреблению товар.
- Ну, не знаю, не знаю... Если бы я, не дай того бог, оказалась в вашем положении, это была бы для меня не просто катастрофа, а вообще полный крах всему. Человек выпал из обоймы, стал асоциальным типом. И потом, жить так – это лишить себя элементарных вещей, без которых я вообще не представляю жизни. Умыться, принять ванну, почистить зубы, посмотреть телевизор, спать на чистой простыне, выпить утром горячего чаю и так далее. Да и просто общение с людьми своего круга. Как без этого?
- Все не так ужасно в действительности. Человек – существо гибкое, быстро ко всему приноравливается. В войну люди и не такое пережили. Что касается общения – чего-чего, а этого хватает. Причем, заметьте, Лена, что самое интересное общество именно в нашей среде. Ну, конечно, если откинуть уж совсем деградировавших. В нашей среде очень много истинных философов, умников редкостных, настоящих российских талантов. Бомжами не рождаются, ими становятся. По моим наблюдениям, всех бомжей условно можно разделить на два класса: идейные бомжи, которые становятся таковыми сознательно, например, те, кто выше всего ценят личную свободу, свободу от любых обязательств, условностей человеческого общественного существования, либо бомжи, ставшие таковыми в силу сложившихся обстоятельств. Среди последних основной костяк – спившиеся алкоголики и наркоманы.
- Вы явно не относитесь ко второй категории. Кофе у меня клянчите постоянно, а вот спиртного ни разу не попросили, так же как и дозу героинчика. Стало быть, вы – идейный бомж.
- Не угадали, Лена. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим. Я – особенный.
- Можно полюбопытствовать, в чем ваша особенность?
- Скажем так: у меня временный жизненный период. Но я не собираюсь на нем долго задерживаться. И планов у меня на будущее – громадьё. А вообще я – симпатичный, умный, обаятельный мужчина в расцвете сил и лет.
- Эдакий Карлсон, который живет на лестнице.
- Пожалуй.
Оба надолго замолчали. Она в задумчивости смотрела на черного муравьишку, что деловито полз по тыльной стороне ладони. Вот он добежал до указательного пальца, притормозил, словно что-то обдумывая, потом решительно потрусил за край ладони. Она перевернула руку, чтобы ему было удобно, муравей бежал как раз по ее линии жизни. Когда линия жизни закончилась, муравей был сдунут в осеннюю листву.
- Раз мураши еще вовсю гуляют, то до заморозков далеко. Стало быть, с зимним жильем можно не торопиться, - сделал вывод Леонид.
- Вот интересно, как они безошибочно определяют прогноз погоды. Наши ученые синоптики, вооруженные спутниками, разными приборами, метеостанциями по всему миру, ни фига не могут ничего гарантировать даже на завтра, а эта безмозглая мелюзга знает точно.
- Ну, во-первых, зря вы так уж хаете господ синоптиков. На ближайшие сутки они научились довольно точно давать прогнозы. А что касается муравьев, то тут я с вами категорически не согласен, в том плане, что они существа весьма и весьма разумные и живут очень сложной, интересной жизнью. Наверняка вы слышали, Лена, что у них существует разделение обязанностей – муравьи-сторожа, рабочие муравьи, муравьи-няньки и так далее. Но вряд ли знаете, что выбор будущей профессии крошечный муравьишка делает сам, ориентируясь на свои природные особенности и характер. Самые предприимчивые, например, становятся охотниками или разведчиками. Что у них существуют муравьи-рабы, всю жизнь обреченные провести внутри муравейника, разгребая завалы и убирая мусор, в результате чего эти рабы зачастую испытывают состояние депрессии и случаются даже бунты. Муравьи очень социальные существа. Если взять муравья и посадить его в банку, кормить его, поить и создавать ему прекрасный микроклимат, он все равно быстро погибнет, так как не может жить вне своего сообщества, быть бесполезным элементом. Кстати, эти крошечные работяги склонны к пьянству, содержат в своих муравейниках специальную тлю, которую доят, пьют этот сладенький нектар, пьянеют и дуреют. И может так случиться, что все жители муравейника могут спиться и тогда им всем грозит верная гибель.
-Надо же, - удивилась она, - а я и не знала. Да, век живи – век учись. Откуда у вас такие энциклопедические знания по разнообразным вопросам? Прямо профессор всесторонних наук.
-Я очень много читал в детстве. Как научился читать в пять лет, так и увлекся. В первом классе, помню, мама постоянно воевала со мною из-за того, что я читал все подряд без разбора. Да и потом тоже – стоило любой печатной продукции пропасть в поле моего зрения, как я немедленно хватал ее и тут же утыкался в текст. Просто мания была. Хорошо еще отец направлял этот процесс в нужное русло, он у меня тоже был заядлым библиофилом, как и ваш папа, вот и подкидывал мне то классиков, то литературу справочного характера и так далее.
-А сейчас любите читать?
-А то… На моем лежбище на вашей площадке газет более чем достаточно, вот от делать нечего и почитываю. Но, надо сказать, что сейчас трудно отыскать действительно интересный материал в периодичной печати, все более сплетни и выдумки. А меня как-то мало интересует жизнь шоу-звезд: кто с кем развелся, кто кому по роже дал и тому подобное.
-А стихи вы любите?
-Да. Только хорошую поэзию. Настоящую.
-Я тоже люблю. Например, Николай Заболоцкий. «Ее глаза - как два тумана, полуулыбка, полуплачь. Ее глаза - как два обмана, покрытых мглою неудач. Соединенье двух загадок, полувосторг, полуиспуг. Безумной нежности припадок. Предвосхищенье смертных мук…». Хорошо. Правда?
-Да. Что хорошо, то хорошо. Мне Заболоцкий тоже близок. Причем, я читал его разные стихи. И все они настоящие. Что значит мастер. «Как хорошо, что дырочку для клизмы, имеют все живые организмы». Тоже Заболоцкий, между прочим.
-Врете! Не может быть!
-Почему же не может быть? Еще как может. А что это вы, уважаемая Елена Сергеевна, так сразу всполошились?
-Да того быть не может, чтобы Заболоцкий и про… про клизму! Не верю я вам!
-И совершенно напрасно не верите. Это в вас, уважаемая, говорит обычное ханжество. Что же тут непристойного вы увидели? А по мне так эти строчки – пример деликатного обращения с предметом, ничего оскорбительного в коем нет. И написано как тонко, изящно, с юмором и, я бы сказал, целомудренно: «дырочка для клизмы». Очень даже мило.
-Хм! – она отвернулась демонстративно в сторону. Он рассмеялся. Так и сидел, улыбаясь, щурился на затеплившийся в сумерках свет фонаря, вдыхал полную грудь осеннего чистого воздуха.
-Жить хорошо!
-Да. А хорошо жить – еще лучше.
-Оно конечно, - не стал он спорить. - Хорошо жить – это прекрасно. Вот только это самое «хорошо» все понимают по разному. Вот вы что вкладываете в понятие «хорошо жить»?
-Я?.. Ну… когда все близкие здоровы и благополучны. Когда мир во всем мире и страна не в состоянии кризиса. Дома и на работе все нормально. Когда мой сынок, в первую очередь, в полном порядке. И денег хватает на самое необходимое.
-И все?
-В основном. А если имеет место еще и личное счастье, радость жизни – то вообще все распрекрасно.
-Мне кажется, что вот последние два момента в вашей жизни в настоящее время отсутствуют.
-Это почему вдруг такие выводы? – дернула она плечом.
-Элементарно. Любящая и любимая кем-то женщина не будет бить постороннего человека ни за что зонтиком по голове и рычать на него по любому поводу и без оного. Женщина в состоянии влюбленности великодушна и не раздражается по пустякам.
-Вы опять?!
-Опять что?
-Опять то! Чего вы ко мне все цепляетесь, а? То вам не так, это не эдак! Отстаньте от меня, в конце концов! Вот сидите тут и …дышите. Поэзией восхищайтесь! Дырочка для клизмы!.. Ну надо же!
Он смотрел вслед ее удаляющейся фигуре, улыбался. Жить все же хорошо.
Она раскладывала карточный пасьянс. Пасьянс никак не хотел складываться. Это ее злило. Когда он не сошелся и в четвертый раз, она сгребла карты в кучку, небрежно отодвинула ее. Встала, прошлась по комнате. Заглянула на кухню. Чаю что ли выпить? Нет, не хотелось чаю. Включила радио. По радио некто вкрадчиво впаривал радиослушателям новейшее изобретение российских ученых от импотенции. Выключила. Включила телевизор. Ничего интересного. Выключила. Взялась было за томик Пушкина. Но и Пушкин сегодня был бессилен. Вставила книжный кирпичик в свою нишу. Выглянула в окно. Внизу шли и шли люди: один поток навстречу другому. Все такие деловые, сосредоточенный каждый на своем. Человеческие муравьи.
Задернула шторы. Подумала и опять распахнула. Включила бра. Пошла на кухню, поставила чайник. Достала из холодильника колбасу, сыр, масло. Сделала несколько бутербродов. Достала баночку варенья. Чайник уже закипал, когда она, открыв входную дверь, негромко сказала в темноту: «Идите чай пить».
Он деликатно постучался в приоткрытую дверь. Зашел.
-Добрый вечер, хозяюшка.
-Мойте руки и идите на кухню, - скомандовала она.
-Слушаюсь и повинуюсь, - покорно кивнул он и, повесив куртку на вешалку, а разномастные кроссовки аккуратно поставив под нею, шмыгнул в ванную.
Чинно пили чай. Хорошо так пили, душевно. Наверное, в 19 веке люди так чаевничали – не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой засиживались у самовара.
Им тоже не куда было спешить обоим. Да и не хотелось, если честно, прерывать эту приятную обоим церемонию. По устоявшейся за последнее время привычке, вели неспешную беседу на разнообразные темы. Разговор прервал звонок ее мобильника.
- Сынок! – счастливо ахнула она, моментально просияв глазами, убежала из кухни в комнату, закрыв за собою дверь.
Когда она вернулась обратно через несколько минут, то ее лицо, словно подсвеченное изнутри, так нежно розовело, что он невольно залюбовался им.
-Вижу, у вашего сына все в порядке.
-Да. Сегодня осталось ровно сто дней до приказа. Всего сто дней - и сынок дома. Соскучилась по нему страшно. Первое время, как забрали в армию, вообще впала в тоску. Ничего не могла с собою поделать. Два раза ездила к нему, навещала, но далековато, не наездишься. Потом как-то полегче немного стало, но все равно иной раз такая тоска навалится – хоть вой. Сто дней… Как раз к Новому году прибудет. То-то счастье будет, то-то праздник.
-Оно конечно. Понимаю. Только парень то взрослый, с мамой всю жизнь сидеть не будет. Своя самостоятельная жизнь, свои дела. Потом семья появится. Так что все равно придется привыкать к одиночеству, Лена.
-Придется. Куда деваться. Что ж, дело молодое, я мешать сыну не буду, держать у юбки не собираюсь.
Оба долго молчали.
-А у вас, Леонид, детей нет?
-Ну почему же. Дочь студентка. Между прочим, тоже Елена. Что интересно, дочь Лена – точная копия своей мамы, но копию я горячо обожаю, а оригинал лучше бы и не знать никогда.
-А дочь Лена, она знает о вашем бедственном положении? Ничем не может вам помочь?
-О каком бедственном положении идет речь? У меня все в порядке. Я вполне доволен своим нынешнем существованием. А с дочерью мы поддерживаем отношения. Я ей помогаю.
-Вы?! Интересно, чем это вы ей можете помочь?
-Чем?… Ну… мало ли. Например тем, что помогаю взглянуть на этот мир с философской точки зрения, так сказать через призму житейской мудрости.
-Ой, не смешите меня, мужчина. Чушь полную несете. Ни за что не поверю, что ваша дочка будет слушать этот отвлеченный бред. Другое дело, если бы вы ей помогали деньгами, дарили ей подарки. Вот это была бы действенная помощь. Лучше бы она вам помогла: купила со стипендии хоть нормальные кроссовки. Стыдоба, взрослый мужик и ходит в таких раздолбаях, да еще от разных пар.
-Леночка, что вы все меня попрекаете моими кроссовками. Ладно, так и быть, исключительно из уважения к вам подберу где-нибудь на свалке обувь поприличнее. Это не проблема. Люди частенько выставляют около мусорных баков вполне приличную ношеную обувь, вывешивают не нужную им одежду. Просто мне лично это совершенно не важно. Тепло – и ладно.
- Сделайте мне такое одолжение, подыщите себе наряд поприличнее.
-Сделаю, раз для вас это так важно.
-Нет, это важно для вас. Неужели вам самому не противно, не унизительно ходить в таком виде? Не коробит человеческое ваше достоинство?
-Ничуть. Мое человеческое достоинство выше пустых условностей.
-Ах, скажите пожалуйста! Мы птицы столь высокого полета, что плевать нам, что перья наши в дерьме!
-Леночка, мне уже сейчас выметаться на площадку? Я, пожалуй, не стану дожидаться, пока вы опять начнете меня бить зонтом. Я лучше предупрежу эти ваши действия бегством. Позвольте прихватить с собою парочку вот этих симпатичных бутербродов? Вдруг среди ночи аппетит разыграется. С сим позвольте откланяться. – Он встал, неуклюже потоптался, вдруг неожиданно улыбнулся, - Лена, а давайте представим себе, что я уже типа ушел на площадку, вы типа опять меня позвали назад, то есть мы уже совершили все необходимые ритуалы. Честно говоря, на вашей раскладушке спать все же как-то приятнее. Хотя, если совсем честно, то раскладушку вам пора уже менять. Этот раритет скрипит беспощадно, да и проваливается чуть не до пола.
-Ах, ваше высокородие, уважаемый господин бомж, я непременно учту эти ваши замечания и со следующей же зарплаты обязательно приобрету новую раскладушку. А сегодня уж будьте так любезны, сделайте милость, снизойдите до моей несчастной старушки-раскладушки.
-Снизойду, - легко согласился господин бомж.
-Ах! Как я несказанно рада! – процедила она сквозь зубы, - Счастье то какое. Просто не мерянное!
Среди ночи она проснулась от страшного грохота на кухне.
-Что?! Что случилось? – метнулась она туда.
Он сидел на полу возле развалившейся пополам раскладушки, задумчиво взирая на ее останки.
-Да, не вынесла душа поэта позора мелочных обид. В смысле, хлипкое нутро у вашей раскладушки оказалось
- Жрать надо меньше на ночь! «Какие божественные бутерброды!..» Вот вам ваши бутерброды. Теперь так, выбор у вас небольшой: либо вы спите на одном диване со мною, либо тихо-мирно отправляетесь на свое обжитое место на лестницу.
-Знаете, в последние дни я был несколько избалован благами цивилизации. В общем, выбираю первый вариант.
-Вот спасибочки. А я уж и не надеялась. И не беспокойтесь, я помню наш уговор: приставать не буду. Диван у меня широченный, одеяло у вас будет персональное. Короче говоря, можете быть вполне покойны насчет вашей мужской чести. Не посягну.
Он проснулся под утро. Жиденький сентябрьский рассвет только еще собирался заявить о себе. Окно с не задернутыми шторами чернело проемом. «Ночь особенно черна перед рассветом». Но рассвет уже неизбежен. Его приближение чувствуется и в этой особенно глубокой тишине и едва приметной светлой тени на ночном небе.
Она крепко спала. Светлые волосы рассыпались по подушке. Он осторожно поправил ее одеяло, прикрыв плечи. Тихо, чтобы не потревожить соседку, повернулся на другой бок и сразу же уснул.
-Утро красит нежным светом стены древнего Кремля!
Она открыла глаза, непонимающе сонно уставилась на него. Он, сидя на паласе в одних трусах пытался засунуть левую согнутую ногу под правую.
-А что это вы тут изображаете? Позу лотоса что ли пытаетесь принять? Йога?
-Именно. Именно лотоса, именно йога.
-Хреновый из вас, однако, йога. У вас не лотос, а чертополох получился.
-А это не так просто сделать, как может показаться со стороны. Попробуйте сами, если не верите.
Она встала с дивана, села рядом с ним на палас, легко и элегантно приняла позу лотоса: «Вуа-ля».
-Подумаешь, - проворчал он, - а отжаться от пола 30 раз слабо? А я запросто.
-Подумаешь, - передразнила она его, - а на шпагат сесть и мостик сделать каково? А я запросто.
-Не верю.
- Правильно делаете, - неожиданно вздохнула она, - когда-то делала, а сейчас не уверена. Надо сначала будет потренироваться, поделать упражнения на растяжку. И вообще, хватит нам валять дурака и дурочку. Короче: переходим к водным процедурам.
-В смысле – побалуемся кофейком? – оживился он, - Со сливками?
-В смысле: рожу мыть и за ушами тоже, - спустила она его на грешную землю и, увидев как сразу погрустнело выражение его лица, смилостивилась: «А потом уже и кофеек».
Глянула на часы.
- Елки-палки. Так еще ни свет, ни заря! Чего вы в такую рань поднялись и меня разбудили своими гимнами?
- Честно? – глянул он на нее просветленно, - Мне просто очень хочется побыть с вами подольше. Ведь в любой момент вы можете выгнать меня отсюда, а мне так нравится общение с вами, Лена. Нравится смотреть на вас, как вы сердитесь, как смеетесь, как ругаете меня, воспитываете. Как наливаете мне кофе или чай. Как поправляете прядь волос. Вы мне очень нравитесь, Леночка. Очень. И очень хочется уже наконец перейти на «ты». Как вы на это смотрите? Как ты смотришь? А?
- Я?.. – она подняла на него свои глубокие лучистые серые глаза, - Я… можно и на «ты». Почему нет? Пойдемте пить кофе, Леонид? То есть, пойдем пить кофе, Леня….
Она смотрела в окно. Обеденный перерыв. Коллеги разбежались кто куда: некоторые рванули в кафе, расположенное рядом, перекусить. Другие побежали по магазинам: с утра на карточки перечислили зарплату. Она думала о нем. Значит, он тяготится своим нынешнем положением, что вполне понятно. Оступился человек, бывает. Самому ему очень сложно вернуться в строй. Нужна помощь со стороны. Для начала завтра они с утра пойдут в магазин, и она купит ему нормальную одежду и обувь. И надо будет обязательно приобрести ему бритву. В нынешнем обличье его никуда не примут на работу, просто разговаривать не станут. Он мечтает о простой нормальной жизни. Это его синее море и белый пароход. И она должна ему помочь. Обязана. И она это сделает. Потому что он такой же человек, как все остальные. Потому что он… не такой, как все остальные. Потому что он… он просто ей нравится, и она хочет, очень хочет сделать так, чтобы ему было хорошо и счастливо, насколько это в ее силах.
Как только стрелки настенных часов показали ровно 17-30, она быстро выключила компьютер, сдвинула все документы в небрежную стопку, смахнула их в ящик стола. Домой.
Она уже было схватила свою сумку, чтобы по примеру остальных коллег кинуться в сторону гардеробной, как из своего кабинета показалась начальница Анна Ивановна.
- Елена Сергеевна, задержитесь на минуту.
- Слушаю, Анна Ивановна.
- У меня к вам небольшой разговор. Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет.
Прошли в кабинет. Начальница села в свое кресло, подчиненная напротив, глаза в глаза.
- Видишь ли, Ленок, - в стенах своего кабинета начальница переходила на «ты» и на неофициальный тон: они были давними подругами, но при посторонних держались строго официально, так удобнее в работе обеим, - видишь ли, сейчас у нас цейтнот. Как ты знаешь, Степанов на больничном и, судя по всему, надолго вышел из строя. А час назад огорошила Сурикова: дочь у нее надумала скоропостижно выйти замуж, свадьба через неделю, вот она и выцарапала у меня внеочередной отпуск за свой счет. Короче: горит квартальный отчет синим пламенем. Иванцовой доверить не могу, как всегда все напортачит. Выручай, Ленок. Тебе ведь некуда спешить по вечерам, поработай сверхурочно, а? А я так или иначе тебе потом компенсирую или отгулами, или премию какую подкину.
- Анют, я бы с удовольствием, ты же знаешь, но… но по вечерам сейчас никак не могу. Лучше передай той же Иванцовой составление этих справок для статуправления, даже если и напортачит, то ничего страшного не случится. А я завтра-послезавтра отчет доделаю. Обещаю уложиться. Но только в рабочее время.
- Хорошо. Договорились. С утра передай справки Иванцовой, сошлись на меня. Ленок, а что случилось? Чем это ты по вечерам занята, а? О, а чего ты вдруг покраснела, а? А ну колись давай, подруга?
И она ей все рассказала. Все как есть. Про бомжа у мусоропровода. Про зонтик. Про раскладушку. Про совместные кофепития и чаепития. Про то, что людям надо помогать, тем более, когда это уже не просто люди, а уже совсем не посторонний человек.
Подруга, она же начальница, слушала ее в полном изумлении. Когда та замолчала, разразилась тирадой:
- Ленок, ты меня поражаешь! Ты с ума сошла! Связываться с бомжами – это все равно, что переписываться с заключенным, отсиживающим приличный срок в тюрьме за тяжкое преступление. Да, есть такие дурочки с синдромом жертвениц: все бы им кого-то там спасать – алкоголиков, заключенных, бомжей, инвалидов. Но это глупо - посвящать свою жизнь тому, чтобы облегчить тяжкое существование человеку, который сам себя до этого довел. И заметь: эти люди не могут быть благодарны. Они принимают эти жертвы как должное, да еще потом и претензии начинают предъявлять, что их не достаточно сильно любят, что создали не совсем идеальные условия для них, что вот и котлеты сегодня подгорели и тому подобное. Вспомни русскую поговорку насчет свиней и бисера. Ленок, ты ведь умная баба. Не совершай очевидной глупости. Я понимаю, что в тебе сейчас говорит мечта о женском счастье. Но ведь можно это как-то иначе все осуществить. Попробуй познакомиться с нормальным мужичком для создания семьи хоть через Интернет, хоть через службу знакомств. Хочешь, я прозондирую у знакомых и родных на наличие в их окружении какого-нибудь приличного одинокого человека?
- Не надо зондировать. Ты хороший человек, Анюта. И я ценю твою заботу обо мне. Но я не хочу какого-нибудь неконкретного приличного человека. Мне интересно вот с этим конкретным бомжом.
Начальница тяжко вздохнула, глянула на упрямо сведенные брови подруги. Опять вздохнула.
- Ну что с тобою делать, а?.. Как вразумить? Слушай, а может он тебя охмуряет на предмет того, чтобы прописаться на твою жилплощадь? Ты такой вариант не рассматривала? Имей в виду, для бомжей это – идея фикс. К тому же ты хоть и напускаешь временами на себя неприступный вид, но сердце у тебя мягкое, доброе, тебя разжалобить - раз плюнуть. А там и на деньги раскрутить можно запросто и на проживание на твоей жилплощади. Вот он тебя и окучивает. И потом, не забывай, что у тебя есть сын и ты несешь за него определенную ответственность.
- Я не картошка, чтобы меня окучивать. – Она встала, одернула юбку. Перекинула ремешок сумки через плечо. Открыла дверь и прежде чем закрыть ее за собой, сказала подруге на прощание: «И пусть. Пусть окучивает. Знаешь, Анют, я всю жизнь жила ради сына, жила так, как того требовали мораль, общество, родные и так далее. А теперь поняла, что живя только интересами других, мы предаем себя. Предаем свою мечту. И жизнь мстит нам за это предательство. Мстит одиночеством, пустотой, тоской по несбывшейся мечте. …Этот человек …он много стал для меня значить. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы у нас с ним случилось синее море, белый пароход. А там что будет – то будет».
Она шла домой. Шла по лужам, в которых плавали кленовые листья. Шла к нему.
А он в это время в ее квартире говорил по телефону.
- ...Да, Серега, да, я с тобою полностью согласен - пора с этим заканчивать. Кажется, я уже заигрался. Во-первых, дела ждут, работа, бизнес. Сам знаешь, в нашем деле надолго отпускать вожжи нельзя, чревато. Во-вторых, честно говоря, осточертели эти ролевые игры. Глупости это. Так и скажу уважаемой Алле Эдуардовне: пардон, мадам, но ваши тренинги – большая хрень. Работать надо, а не фигней заниматься. Втравила она меня, однако: «Ах, Леонид, вы непременно должны попробовать себя в роли бомжа. Только побыв лично несколько дней в крайне тяжелом положении человека бесправного, униженного, всеми брошенного можно ощутить в полной мере всю ценность и прелесть бытия. Жизнь покажет вам совсем иную свою сторону, вам сейчас почти не ведомую, сведет с людьми, которых вы никогда не встретили бы в своем нынешнем существовании. Вы узнаете свои возможности, свое истинное я. Жизнь заиграет перед вами всеми красками. Это даст вам такой мощнейший импульс!». Ну и так далее, и тому подобное. Насчет красок и игривости жизни – врать не буду, чего-то не приметил. Довольно противно нюхать вонь из мусоропровода и кошачью мочу. Страшно соскучился по делу, по элементарным удобствам вроде хорошей сигары и качественного кофе, от отсутствия этих двух составляющих нормального, в моем понимании, существования страдаю больше всего. Да и почки легко можно застудить, либо еще какую заразу подцепить. Но кое в чем она несомненно угадала: я действительно познакомился с удивительной и прекрасной женщиной, которую никогда бы не встретил, если бы не эта дурацкая ролевая игра. И я очень благодарен за это Алле Эдуардовне. Очень! Кстати, я чего звоню: дай указание сотрудникам твоего турагентства, дабы подобрали для меня путевку на двоих в морской круиз. И чтобы обязательно были синее-синее море и белый-белый пароход.