Юрий Новиков

Автор о себе «любимом»

В жизни бывает так, что навалится беда, да такая, что, кажется, и не встать никогда. Сдаться, сникнуть — это проще всего. Поверьте, лучшее средство, лучшее лекарство, от такой беды — обратиться к ПРИРОДЕ.

Судьбу свою могу считать необычной уже потому, что врачи не раз приговаривали меня к смерти. На моём теле, буквально, нет живого места. Виной тому война, оккупация. В наш опалённый пожаром, полуразрушенный дом угодил вражеский снаряд. Удар пришелся в стену, возле которой я поедал кашу (благо, немцы любили животных, зерном кормили своих коней) из конского навоза. Снаряд вдребезги разнёс горшок с кашей и стол, за которым я сидел. Меня, пятилетнего ребенка, сильно контузило: были потеряны слух и зрение, нарушена речь.

Благодаря «счастливому детству», первый класс лишь к одиннадцати годам осилил. Учился на одни двойки. Тройка считалась отличной оценкой. С четвертого класса стыдно стало ходить в школу, вот и подался в работяги, трудовой книжкой обзавёлся. Так сказать — сбежал в полюдье. Решил продолжить своё образование не за школьными партами, не за университетскими столами, а на суровых дорогах жизни. А в двадцать лет с небольшим, после второй клинической смерти и тяжелейшей полостной операции, врачи приговорили меня ко второй группе инвалидности. Однако не пал духом, работать не прекращал.

Нам, детям войны, неповадно было сидеть на чужой шее, рано становились кормилицами, родителей почитали, на себя взваливали все тяготы житейских будней. Тогда мы не требовали скидки на болезни и возраст. Каждый выживал как мог. Вот и я был тому не исключением.

И уж кем только не вкалывал на благо своего Отечества. Был и плотником, и столяром, и поваром в ресторане «Будапешт», и сварщиком, и кочегаром на угольных и дровяных пароходах, плавающих по северным рекам, и маршрутным рабочим (разыскивал в таёжных сопках полезные ископаемые, благодаря которым и поныне живёт и здравствует наша страна) в Сибирских и Дальневосточных экспедициях. Прокладывал железнодорожные пути вдоль Японского моря. А неподалёку от Лазовского заповедника (родины уссурийских тигров) работал на пилораме. Огромные, в несколько обхватов брёвна перерабатывал на доски, брус и прочий строительный материал.

Помимо рабочих специальностей ходил и в начальниках. Был бригадиром, техником, мастером, прорабом, лесничим. Кстати, в начальники я не больно-то рвался. Не люблю командовать, люблю на практике, своими руками и мозгами доказывать, на что я способен. Однако в жизни не всё и не всегда по-моему складывалось.

Простолюдину, человеку от земли, легче находить общий язык с работягами. Поэтому приходилось периодически выручать специалистов — теоретиков от «академий», руководителей с высшим, кандидатским, а то и с докторским образованием.

Из-за проблем со здоровьем пришлось осваивать и народную медицину. На своих кишках и шкуре испытывал лекарственные растения, малоизвестные вершки — корешки, и прочие, подвернувшиеся под руку «препараты», которыми лечатся не только люди, но и бессловесные обитатели дикого мира — «братья наши меньшие». Как без этого. Без этого не выжить среди лесных глухоманей, болотных топей, дикого зверья хворому примату, человеку, живущему не по-человечески, живущему не как все — не дотянуть до почтенного возраста, до которого и благополучные, здоровые люди не всегда доживают. А ведь я не щадил себя, не жил как свинья на откорме, наоборот — жил на износ. И это не во вред — на пользу пошло...

Несмотря на проблемы со здоровьем — тысячи километров прошагал с катомкой за плечами по заполярным тундрам, безлюдным степям Казахстана, песчаным пустыням Средней Азии, горным вершинам Кавказа и Закавказья, сопкам Колымы, таёжным дебрям Восточной и Западной Сибири, Уралу и прочим близким и самым удалённым уголкам бывшего Советского Союза.

В поисках романтических приключений, изучения дикой природы и её обитателей, плавал по большим и малым (перечислять которые бумаги не хватит) рекам. Путешествовал и по морям: Каспийскому, Азовскому, Черному, Белому, Японскому, Охотскому, Баренцеву.

Не обошлось в моей жизни и без творческих размышлений. Не имея даже элементарного представления о журналистике и писательских навыках, я, тем не менее, не мог оставаться равнодушным ко всему тому, что встречалось на моих суровых житейских перекрёстках. Хотелось запечатлеть хотя бы частичку того, что дорого душе. Ибо было о чём писать, было, что рассказать людям, было, что фотографировать, было, чем поразить человеческое воображение.

Скитаясь по белу свету в поисках исцеления своей плоти, востановления духовного и душевного равновесия, я не только укреплял своё здоровье, ставил себя на ноги, познавал повадки зверей, птиц, насекомых и всего того, что встречалось на моём пути, но и пытался в обычном творении природы увидеть её большую мудрость, в обычном найти необычное. Вместе с тем сочинял стихи, писал зарисовки, заметки, рассказы, очерки. Конечно, тогда я не разбирался в литературных жанрах и всех перечисленных терминах. Это уж потом осознал значения этих слов.

Писал и фотографировал в свободное от основной работы время. Я часто довольствовался бесхлебьем, но никогда не жировал на вольных хлебах. Такое могли позволить себе лишь профессиональные писатели и блатные писаки. Я был далёк и от тех, и от других. Образованием и здоровьем не вышел. Вот и варился за свой счёт в своем собственном соку. Тем не менее (в отличие от дипломированных журналистов, писателей и критиков), меня стали печатать почти во всех центральных газетах, журналах, альманахах. И это несмотря на мою безграмотность и даже на то, что я на каждой странице своих рукописных сочинений допускал до пятидесяти и более орфографических ошибок. А однажды только в одном слове выявили четыре ошибки. Вот где смеху-то было! Однако это нисколько не мешало моим творческим дерзаниям.

За пятьдесят лет было опубликовано несколько тысяч моих сочинений. Фото тоже — только подавай. Редакторы буквально всё вырывали из моих рук. Да и на радио приходилось выступать. Вот уж где уместно напомнить: «Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами».

Что касается книг, то тут дела — куда хуже. Тем не менее и они иногда выходят в свет. Вот некоторые из них: «Тайны волчьего логова», «Зеленая стража», «Бабочки на снегу», «Исповедь осколка войны», «Дикие животные — наши соседи», «Помним о них».

Об этом и многом другом вы прочтёте в моих книгах.

Сейчас ещё десятка два книг мог бы предложить своим читателям. Да всё как-то не получается. Видно стар стал, время моё ушло. Поддержки нет. Всё перевернулось с ног на голову. Печатают не то, что важно, что дорого душе и телу, что способствует духовно-нравственному, патриотическому настроению, а то, что разрушает душу и человеческую плоть, что ведёт к искажению, деградации человеческой личности.

Жаль, ценный материал (целая жизнь человека-чудака, что из тех, которые мир украшают, которые живут не как все) уйдёт в небытие. Предлагают книги издавать за свой счёт. Но для этого нужны деньги, а у меня их нет и никогда не было.

За пятьдесят лет активного журналистского участия в СМИ (помимо основной работы), я, ветеран труда, не накопил денег ни на дачу, ни на машину, ни на отдых за бугром, ни на даже самые элементарные человеческие блага. Я никогда не жил на халяву, не наживался за чужой счёт, ничем не торговал, всё раздаривал, отдавал даром. Даже когда приходилось помогать людям, оказывать им добрые услуги по восстановлению утраченного здоровья, я за всю свою долгую жизнь не только рубля (считаю тяжким грехом наживаться на чужом несчастье), но и копейки не взял из рук пострадавшего человека. Потому -то и не разбогател (богатеют те, которые всем обещают и никому ничего не дают), так и остался бессребреником, обладателем автостопа. Однако и тут больше надеюсь на самотоп, на свои не больно-то здоровые ноги. Всё это не во вред, наоборот, на пользу пошло, ибо, чем труднее живётся, тем легче пишется. Не познав плохого — не разберёшься в хорошем.

Всю зарплату я тратил на не столь изысканное пропитание и самые дешёвые шмотки, а свои гонорары не прятал в «кожаный чулок», а расходовал на благотворительные тесты, на путешествия, на воспоминания, на всё то, что дорого душе и телу, что бы мир и всё, что в нём не казались бы мне пустыми и неинтересными, а личная жизнь безразличной. Иначе жил бы для кошелька и желудка, как большинство нормальных, благополучных, сытых людей, нечем было бы поделиться со своими читателями, нечем было бы поразить их воображение.

Беда ещё в том, что в своё время, я не освоил компьютер. Так и остался серым, как у пожарника штаны. Всю жизнь печатал на машинке, которую пришлось отнести на помойку, вернее на металлолом. Зачем мне тяжеленная «железяка», для которой машинописную ленту уже не достать. Вот и пишу от руки. Ничего не поделаешь — технический прогресс!

Газеты, журналы и толстые альманахи не столь требовательны к «пещерному» автору-самоучки —печатают меня в любом виде. А вот начальники книжных издательств, требуют электронного оформления. Никто не хочет колупаться с моими рукописными закорючками...

Теперь, чтобы перевести рукописные тексты книг на электронную форму (записать на диск или флешку), приходится расплачиваться своей мизерной пенсией. А тут ещё книги предлагают печатать за свой счёт!

Я не одинок в своих проблемах. После развала Советского Союза, после размежевания народа на отдельные государства, после внедрения демократии, без честных правил и какой-либо человеческой солидарности, после разделения всех нас на очень бедных и очень богатых, многие честные работяги и творческие личности сполна хлебнули житейского лиха!...

Юрий Новиков, натуралист, ветеран труда, осколок войны, инвалид 2-ой группы